Привет. Я тебя люблю. — Привет (улыбается). — Как ты там без меня? Извини, что так поздно… — Да, ничего. Лешка, я так соскучилась, когда ты уже приедешь? — Солнце, осталось совсем чуть-чуть, каких-то пару часов и я дома. Давай поговорим, а то я за рулем уже 10 часов, устал, сил нету, а так твой голос меня бодрит и придает сил. — Конечно, давай поговорим. Давай расскажи мне, чем закончилась твоя командировка? Изменял мне, наверное (улыбается)? — Любаня, как ты можешь так шутить, я так люблю тебя, что даже не смотрю ни на кого. А по работе успел сделать очень-очень много. Уверен, что после всего этого мне, как минимум, поднимут зарплату. Вот. А как ты себя чувствуешь? Наш малыш толкается? — Толкается… это мало сказано, не понимаю, что я ему сделала. И, знаешь, обычно, когда слышу твой голос он — само спокойствие, а сейчас что-то наоборот разошелся. А почему ты решил ехать в ночь? Отдохнул бы, да ехал, а то… Вот как ты уехал, рассказывай. — Ну, как, как: после последних переговоров сел в машину, заехал в отель за вещами и двинулся в сторону дома. Где-то во второй половине пути, часа полтора назад, ты только не волнуйся, я отключился, но буквально на пару секунд. Все нормально, слава Богу, но почувствовав опять усталость, решил тебе позвонить, чтобы больше не засыпать. — И вот как я могу не волноваться? Подожди секунду, городской звонит. В такое время, кто бы это мог быть? Подожди секунду. — Сотникова Любовь? — Да. Кто это? — Старший сержант Климов. Извините, что так поздно, нами обнаружена машина, попавшая в аварию. По документам, человек, находящийся внутри, Сотников Алексей Валерьевич. Это ваш муж? — Да. Но этого не может быть, я как раз сейчас разговариваю с ним по сотовому. — Алё, Леша. Лёша, ответь! Мне тут говорят, что ты разбился. Алё! В ответ только чуть слышное шипение динамика. — Алё. Извините, но я действительно только что разговаривала с ним. — Извините, но это невозможно. Мед эксперт констатировал, что смерть наступила около полутора часа назад. Мне очень жаль. Извините, нам нужно, чтобы вы приехали на опознание. Как же сильно нужно любить и хотеть вернуться домой, чтобы не заметить смерть… Каждое 15 апреля она с сыном приходит к нему на кладбище. Алёшка — точная копия своего отца. И часто говорит: «Привет, я тебя люблю» — это было любимое выражение его папы. Он знает, что его родители очень любили друг друга, он знает, что его родители очень ждали его появления, он очень сильно их любит. А ещё, каждый раз приходя с мамой на кладбище, он подходит к плите, обнимает её насколько может и говорит: «Привет, папа» и начинает рассказывать как у него дела, как он построил из кубиков домик, как нарисовал кошку, как забил свой первый гол, как он любит и помогает маме. Люба постоянно, глядя на сына, улыбается и слёзы бегут по щеке… С серой могильной плиты улыбается молодой красивый парень, как раньше. Ему всегда будет 23 года. Спасибо мастеру, который даже передал выражение любимых глаз. Снизу она попросила сделать надпись: «Ты ушел навсегда, но не из моего сердца…» Его сотовый так и не был найден на месте аварии и она ждёт, что когда-нибудь он обязательно позвонит ей ещё раз… Как не старайся родной я пока над тобой, а значит круче.А круче тот,кто сверху..
Я сейчас свое выложу, про любовь и дружбу... Сильно не бейте)
Не молчи... Умоляю, живи!
- Не молчи... Ответом было полное далеких и мертвых звезд небо. И тишина плескалась равнодушным, спокойным морем где-то рядом. - Говори со мной... Не смей спать! Удар по щеке. Стон. - Я тут. - Голос полон боли и страдания. - Прости. Я не хотел сделать тебе больно. - Нет, это не больно... Больно другое... - Продолжай, я слушаю.
Фыр-р-р... Из кустов вспорхнула ночная птаха, трепетная. Слышно было как бьется чье-то сердце. Большое сердце. Полное живой любви.
- Не молчи. Черт. Не молчи. - Она ушла... Просто ушла. Тихо. Вот это и есть - больно... Гасли высоко над ними разноцветные окна, где-то они зажигались вновь, а где-то мигали голубыми огнями. - Дружище... - Да? - Она ушла. Мне так не хватает ее ласковых рук, ее волос, которые пахли как вечное лето, нежного голоса и... Что ты делаешь? - Тут - больно? - Нет. - Плохо, что не больно. А так? Пошевели рукой. - Не могу. - Ты дурак! Зачем сделал это? Он молчал. Глаза, отражали небо. Без звезд почему-то... - Она попросила. Я видел ее сегодня. Во сне. Она была прекрасна... Внезапно он снова замолчал. Друг не позволил ему забыться... - И что же, что же она тебе сказала? - Она сказала... Что ее очень порадует, если я снова стану жить полной жизнью, я должен обрести крылья... И взлететь. - Дурак! Черт, какой же ты все-таки дурак. Она просила тебя... Она хотела чтобы ты жил. Жил! Понимаешь?!
Шелест юных листьев в темноте. И безнадежное сожаление в воздухе.
- Прости... Я больше не мог без нее... - Слушай. Оставайся. Я возьму неделю отпуска. Через месяц. Отпрошусь. Пошлю к черту весь коммерческий отдел, но я возьму эти дни. Мы с тобой махнем на наши озера. Помнишь наши времена, да? Порыбачим. Ну? Как тебе? - Спасибо. Друг. Я знал, что в последние минуты рядом будешь именно ты... По щекам текли слезы. Мужчина ничуть не стеснялся их, лишь рукавом небрежно, быстро утирал горячие слезы. - Где же эта скорая помощь?! - Он почти взмолился. - Черт! Ну зачем же ты... - У меня голова разбита? Вкус железа во рту. Я не чувствую ног, рук... Только... Сердце болит. Живое оно, понимаешь?... - Дурак ты... Выживешь! Зашьют тебя. Хирурги наши и не такое собирали. Голова? Она у тебя всегда была дурной. А, помнишь? - Мужчина вдруг как-то по-юношески рассмеялся. - В восемьдесят третьем? В армии служили еще. Ну? Лосиную голову помнишь? Ответный, надрывный от боли смех. - Конечно помню. Нагнали мы тогда страху на прапора. И наказаны были. Все, все помню... - Слушай, я отойду? Попробую еще раз поймать машину. Хорошо? - Не уходи... Хочу попросить тебя... - Все что угодно! - Горячо пообещал ему друг. - Васильки... - Что? - Васильки. Во сне она попросила... Попросила, чтобы я принес васильки... Сделай это. Они ведь еще не цветут? Тогда потом. Позже... Глаза. Глаза полные слез. Сжатые с силой кулаки. - Ты сам... Ты сам это сделаешь! Вот выпишут тебя. Притащишь ей целую охапку васильков, да хоть миллион алых роз. - Нет, она просила именно васильки... - Хорошо. Принесу. - Он вдруг поник, весь смялся, словно утратил надежду... - Спасибо, друг. Я рад, что рядом именно ты...
В постепенно угасающих глазах засияли звезды. Свет давно умерших звезд, что погасли много веков назад, но след их горит до сих пор...
Chio Chan[10]
Пока не до шуток.